в политике. Он также стал поворотным пунктом в правлении его отца, который теперь начал постепенно передавать власть в руки сына. Самое главное, что после восточно-прусского демарша кронпринц воспылал рвением к институциональным реформам и лютой ненавистью к коррупции, расточительству и неэффективности.31
За несколько лет после восшествия на престол Фридрих Вильгельм изменил административный ландшафт Бранденбурга-Пруссии. Организационная концентрация, начавшаяся при Великом курфюрсте, теперь возобновилась и усилилась. Управление всеми неналоговыми доходами на территории Бранденбурга-Пруссии было централизовано; 27 марта 1713 года Директория главных доменов (Ober-Domaänen-Direktorium), управлявшая коронными землями, и Центральное управление доходов (Hofkammer) были объединены в новую Генеральную финансовую директорию (Generalfinanzdirektorium). Контроль над финансами территории теперь находился в руках всего двух учреждений: Генеральной финансовой дирекции, которая занималась, прежде всего, доходами от аренды королевских владений, и Генерального комиссариата (Generalkommissariat), задачей которого был сбор акциза, взимаемого в городах, и контрибуции, выплачиваемой жителями сельской местности. Но такое положение дел, в свою очередь, породило новую напряженность, поскольку эти два органа власти, чьи обязанности в разных моментах пересекались, вскоре превратились в ожесточенных соперников. Генеральная финансовая директория и подчиненные ей провинциальные управления регулярно жаловались на то, что поборы комиссариата мешают их арендаторам вносить арендную плату. Когда Генеральная финансовая директория, со своей стороны, пыталась увеличить доход от аренды, поощряя своих арендаторов к созданию небольших сельских предприятий, таких как пивоварни и мануфактуры, комиссариат протестовал против того, что эти предприятия ставят городских налогоплательщиков в невыгодное положение, поскольку находятся за пределами городов и поэтому не облагаются акцизом. В 1723 году, после долгих размышлений, Фридрих Вильгельм решил, что решение проблемы заключается в слиянии двух соперничающих структур в единое суперминистерство, которое носило громоздкое название "Генеральная главная директория по финансам, войне и владениям", но было известно просто как Генеральная директория (Generaldirektorium). В течение двух недель слияние было распространено на все подчиненные провинциальные и местные отделения обоих органов.32
На вершине Генеральной директории Фридрих Вильгельм установил так называемую "коллегиальную" структуру принятия решений. Когда требовалось решить какой-либо вопрос, все министры должны были собраться за главным столом в соответствующем департаменте. По одну сторону сидели министры, по другую - тайные советники соответствующего департамента. В одном конце стола оставалось свободное кресло для короля - условность, поскольку король почти никогда не посещал заседания. Коллегиальная система давала несколько преимуществ: она делала процесс принятия решений открытым и тем самым предотвращала (теоретически) создание империи отдельными министрами, что было столь заметной чертой предыдущего правления; она обеспечивала баланс провинциальных и личных интересов и предрассудков; она максимизировала соответствующую информацию, доступную лицам, принимающим решения; самое главное, она поощряла чиновников к целостному взгляду на вещи. Фридрих Вильгельм стремился укрепить эту тенденцию, призывая бывших сотрудников Главной финансовой директории не стесняться учиться у своих коллег из Генерального комиссариата и наоборот. Он даже пригрозил использовать внутренние экзамены, чтобы проверить, насколько эффективно передаются знания между чиновниками ранее соперничавших администраций. Конечная цель заключалась в том, чтобы из множества отдельных специальных знаний сформировать органичный пантерриториальный экспертный корпус.33
Генеральная директория во многих отношениях все еще сильно отличалась от современной министерской бюрократии: дела были организованы не по сферам деятельности, а, как и в большинстве исполнительных правительственных органов в Европе того времени, по смешанной системе, в которой провинциальные портфели дополнялись ответственностью за конкретные области политики. Например, II департамент Генеральной директории занимался Курмарком, Магдебургом, снабжением и расквартированием войск; III департамент объединял ответственность за Клеве, Марку и различные другие эксклавы с управлением соляной монополией и почтовыми службами. Более того, линии разграничения между различными сферами компетенции в рамках новой организации оставались нечеткими, поэтому серьезные внутренние конфликты по поводу юрисдикции продолжались вплоть до 1730-х годов. Таким образом, институциональное соперничество, которое в первую очередь привело к созданию Генеральной директории, скорее укоренилось, чем разрешилось, и было перекрещено с новыми структурными противоречиями между местностью, провинцией и центральным правительством.34
С другой стороны, условия работы и общая этика Генеральной директории звучат знакомо с точки зрения сегодняшнего дня. Служители должны были собираться в семь утра летом и в восемь зимой. Они должны были оставаться за своими столами до тех пор, пока не отчитаются о проделанной за день работе. По субботам они должны были приходить в офис, чтобы проверить счета за неделю. Если в какой-то день они проводили на работе больше определенного количества часов, то за счет администрации им предоставлялся теплый обед, который подавался в два приема, так что половина министров могла продолжать работать, пока их коллеги ели. Это были зачатки того мира надзора, регулирования и рутины, который характерен для всех современных бюрократий. По сравнению с министерскими должностями эпохи Великого курфюрста и Фридриха I, служба в Генеральной директории предоставляла меньше возможностей для незаконного самообогащения: система скрытого надзора и отчетности, проходившая через все уровни организации, гарантировала - по крайней мере, теоретически - что о нарушениях будет немедленно сообщено королю. Серьезные нарушения влекли за собой наказания - от увольнения, штрафов и реституций до показательной казни по месту работы. Широкую известность получило дело советника войны и владений Восточной Пруссии фон Шлюбхута, который был повешен за растрату перед главным залом заседаний Кёнигсбергской палаты.
После катастрофы 1709-10 годов Фридрих Вильгельм был особенно обеспокоен состоянием Восточной Пруссии. Администрация его отца уже успела занять часть освободившихся ферм иностранными поселенцами и переселенцами из других провинций Гогенцоллернов. В 1715 году Фридрих Вильгельм назначил дворянина из одной из ведущих семей провинции, Карла Генриха Трухзесса фон Вальдбурга, следить за реформами провинциальной администрации. Вальдбург сосредоточился прежде всего на недостатках существующей налоговой системы, которая, как правило, действовала в ущерб малоземельным крестьянам. Согласно традиционной системе, каждый землевладелец платил фиксированный налог за каждый хуфе земли, находящейся в его владении (хуфе - одна из основных современных единиц измерения земли; английский эквивалент - "hide"). Но поскольку органы администрации, занимавшиеся сбором налогов, все еще находились в основном в руках корпоративного дворянства, власти, как правило, закрывали глаза на то, что знатные землевладельцы занижали свои налогооблагаемые земельные владения. Декларации крестьянских хозяйств, напротив, подвергались самой педантичной проверке, так что ни одна утайка не была пропущена. Дальнейшие нарушения возникали из-за того, что не учитывалось качество и урожайность земли, поэтому на мелких землевладельцев, которые, как правило, занимали менее плодородные земли, ложилось пропорционально большее бремя, чем на крупных землевладельцев. Проблема, по мнению Фридриха Вильгельма, заключалась не в неравенстве как таковом, которое считалось неотъемлемой частью любого общественного устройства, а в снижении доходов, которое возникало в результате функционирования этой конкретной системы. В основе его беспокойства лежало предположение, которое король разделял с некоторыми из самых
